Тэфэри Мэконнын вступил на трон 2 апреля 1930 года после смерти императрицы Зоудиту под именем Хайле Селассие I.
Хайле Селассие был до мозга костей эфиоп в широком смысле этого слова и в узком — амхара, к которым он этнически принадлежал по рождению. Он был также ревностным христианином — монофиситом, верным и стойким адептом Эфиопской церкви, при нем подчинившейся государственной власти. В годы его правления сложился абсолютистско-монархический строй. Эфиопский самодержец, сосредоточив в своих руках всю полноту законодательной, исполнительной, юридической, военной и духовной власти, олицетворял собой государство, действуя от имени подвластного ему народа. Все, что предполагалось сделать в Эфиопии, должно было, по мнению монарха, исходить из императорского дворца, осенено августейшим именем. Администрация, сверху донизу назначаемая и контролируемая монархом, была обречена на пассивность, поскольку главное, что от нее требовалось, — беспрекословное подчинение приказам Хайле Селассие.
Хайле Селассие непосредственно знакомился с жизнью разных стран во время своих зарубежных поездок, встречался с крупнейшими государственными, политическими и общественными деятелями. Начало многочисленным зарубежным поездкам Хайле Селассие было положено еще, когда, будучи регентом, он в 1923 году по приглашению английского генерал-губернатора посетил Аден и в 1924 году совершил многомесячный (апрель — сентябрь) визит в западноевропейские страны Францию, Бельгию, Швецию, Италию, Грецию и Швейцарию.
Р. Панкхерст считает даже, что визит регента в Европу в 1924 году имел для Эфиопии не меньшее значение, чем пребывание Петра I за границей для России. Во время этой поездки Тэфэри не мог не обратить внимания на значительный контраст между Эфиопией и Европой.
Тэфэри в политической жизни страны к середине 20-х годов прочно занял позицию лидера так называемого младоэфиопского движения, в тех условиях объективно отвечавшего задачам упрочения суверенитета Эфиопии и ее общественному и экономическому прогрессу. Лично регенту такой путь открывал широкие возможности для отстранения всех соперников и никем не оспариваемого восшествия на трон (после кончины Зоудиту). В автобиографии Хайле Селассие писал. «Мы намеревались по мере наших способностей постепенно улучшить внутреннюю администрацию посредством введения в стране западных форм цивилизации, благодаря которой наш народ может получить более высокий уровень жизни». В те довоенные годы он также интересовался достижениями Японии и находил черты сходства между двумя странами, позволявшими «ему мечтать об Эфиопии как возможной Японии в Африке».
Он почти всегда находил выход из складывавшейся ситуации. Так было и тогда, когда итальянские фашисты устремились к Аддис-Абебе. После длительных колебаний Хайле Селассие решился покинуть столицу, отправившись в изгнание в Англию, чтобы потом лично принять участие в заседаниях Лиги Наций и повлиять на обсуждение вопросов, связанных с итало-фашистской агрессией. Правильно ли он поступил? В правительственном издании «День победы» за 1977 год прямо указывается на потрясение народа, вызванное «решением Хайле Селассие покинуть поле боя ради относительной безопасности и комфорта зарубежного изгнания». Но, с другой стороны, гибель или пленение итальянцами Хайле Селассие, оставшегося в массовом сознании символом государственности и независимости, еще более отрицательно воздействовали бы на эфиопское Сопротивление. Не случайно итальянцы неоднократно распространяли в Эфиопии ложные слухи о смерти Хайле Селассие в изгнании.
Длительное отсутствие императора в Эфиопии, истекавшей кровью в партизанской войне с итальянскими оккупантами, ослабило его позиции в стране, среди руководителей эфиопского Сопротивления даже обсуждался вопрос о ликвидации в послевоенное время монархии. Императору пришлось приложить немало усилий, чтобы предотвратить реализацию этого намерения. Впоследствии, уже возвратившись в страну и утвердив вновь свою власть, он жестоко расправился с теми, кто отстаивал в партизанские годы идею республиканского устройства. Для поднятия своего авторитета он активно «эксплуатировал» традиционно-психологические воззрения народных масс на императора, как символ государственности и единства страны, а также укоренившуюся в сознании народа идеологию древней книги «Кэбрэ Нэгэст» — «Слава царей» (цикл легенд о царице Савской и царе Соломоне, величии и божественном предназначении Эфиопии, составленный, как принято считать, в XIII–XIV веках), ставшей, по выражению английского ученого Э. Уллендорффа, «национальной сагой» эфиопов. Принадлежность Хайле Селассие к Соломоновой династии широко использовалась официальной пропагандой для создания его легендарного облика. В Конституции 1956 года, отмененной уже после свержения императора, специально указывалось, что императорское достоинство навсегда останется привилегией рода Хайле Селассие I, потомка негуса Сахле Селассие, происходившего по прямой непрерывной линии от династии Менелика I, сына царицы Эфиопии, царицы Савской, и царя Соломона Иерусалимского. Он пользовался поддержкой Эфиопской церкви, канонизировавшей божественное происхождение монаршей власти (Лавируя в создавшейся революционной обстановке, церковь 11 сентября 1974 года изменила свое отношение к монарху). В том же русле действовало народное мифотворчество, наделявшее монархов, и Хайле Селассие в том числе, сверхъестественной силой. В шестидесятые годы распространились слухи, что он, прежде чем принять какое-либо важное решение, советовался с духом «ганен», живущим в озере Звай и общающимся только с императором. В одной из листовок, выпущенных в декабре 1960 года, сообщалось, что монарх живет так долго потому, что пьет кровь 20-летних девушек.
Не только в сельской местности считалось, что Хайле Селассие контролирует силы природы, управляет стихией, но и в городах образованные люди полагали, что удача или неудача в их жизни зависят от того, появится или нет солнце в тот момент, когда во время сезона больших дождей император возвращается из своих поездок по провинциям. Сам монарх не противился им, хотя это явно противоречило его имиджу просвещенного монарха. Склонность к традиционализму сказалась и здесь.
Далеко не все ему удавалось осуществить и из того, что он предпринимал по совету иностранцев. Так произошло с проектом модернизации страны, подготовленным еще в апреле 1917 года. Большая часть проекта начала претворяться в жизнь (совершенствование госбюджета, введение национальной денежной единицы, строительство внешних и внутренних коммуникаций и др), но очень медленными темпами. Однако таковы были заданные Хайле Селассие рамки реформ, считавшего, что Эфиопия должна идти «средним курсом между нетерпеливостью западных реформаторов и инертностью эфиопов, которые закрыли бы свои глаза, если бы свет был слишком ярким».
Хайле Селассие стремился возвысить трон над обществом, придав ему надклассовый, надрелигиозный и надэтнический характер. Представление о том, что он «отец нации», ее высший арбитр, умудренный повелитель, долго и стойко держалось в сознании народа. Он намеренно принуждал своих приближенных к постоянному соперничеству в погоне за его благосклонностью, насаждал противоборствующие группировки на всех уровнях государственной администрации.
В армии, как и в государстве в целом, подавляющее большинство руководящих должностей в соответствии с курсом Хайле Селассие I занимали амхара и христиане, прежде всего монофиситы. Такой дискриминационный курс, активно проводившийся монархом, не мог не вызвать недовольства в стране, хотя в своих речах он неоднократно говорил о равных правах и возможностях всех народов Эфиопии.
3 ноября 1967 года Хайле Селассие в ответ на вопрос корреспондента Франс Пресс о конечной цели его правления заявил: «Пробудить в нашем народе понимание современности, вызвать в нем стремление к прогрессу, стимулировать желание улучшить условия своей жизни — такова задача, к выполнению которой мы стремились всю жизнь». На исходе 60-х годов он повторял мысли 40-летней давности. Время не коснулось их. Даже передав в 1966 году некоторые прерогативы исполнительной власти премьер-министру, он продолжал внимательно следить за работой правительства и многократно вмешивался в его деятельность, подтверждая тем самым, что является главой исполнительной власти в стране. Более того, Хайле Селассие специально реорганизовал личный кабинет, перепоручив ему, несмотря на сопротивление министров, многие правительственные функции, в том числе контрольные. Мнение этого органа императорской власти после одобрения Хайле Селассие имело решающее значение. В 1974 году бывший премьер-министр Аклилю Хабтэ Уольд в следственной комиссии, созданной военными, признал, что «фактически премьер-министром был сам император» и что «другим реальным премьер-министром была старшая дочь монарха Тэнанье Уорк, которая меняла решения Совета министров по своему усмотрению».